Читаем без скачивания СССР-2061 [Антология] - Виктор Гвор

Я привезу, Палыч. Обязательно привезу. Извини, что так вышло, но я в этом не виноват и ничего поделать с этим не могу. Видать, у каждого из нас свой Марс и своя дорога к нему. А я вот только теперь понял, что деваться мне больше некуда, потому, что моя дорога на Марс уже началась. Здесь и сейчас.

Шум дождя.

Я проснулся от того, что услышал шум дождя. В полудрёме долго не мог сообразить, то ли он мне просто снится, то ли на самом деле доносится со стороны приоткрытого окна. С героическим усилием открыв глаза, бросил взгляд на браслет. Три четырнадцать. Рано. Недолго же я проспал… Заторможенно вылез из-под одеяла, сел на кровати. Помедитировал с минуту, мутно рассматривая открытое окно. Надо бы закрыть его, что ли. Чтоб не шумело так. Ещё спать да спать.

Я осторожно встал, нетвёрдыми шагами побрёл к окну, открыл раму до конца, облокотившись на подоконник, выглянул на улицу. Как говорится, не видно ни зги. Ну, почти. «Тьма упала на Город… — подумал я. — Или накрыла? — А, без разницы». Всё небо было затянуто тёмной сумрачной пеленой, соседние деревья и дома скрадывались в какой-то серый комковатый фон, в котором кое-где смутно проблёскивали редкие квартальные фонари. Их бело-жёлтые мерцающие искры складывались в эдакие растянутые пунктирные линии какого-то чертежа, в правильной перспективе уходящие куда-то в бесконечность.

Дождь разошёлся вовсю, мерный плотный монотонный шелест доносился со всех сторон, заглушая любые другие звуки. Казалось, он заполнил и растворил в себе всю Вселенную. Листья на тополе, издавна стоящем под окном, колыхались под глухо щёлкающими ударами тяжёлых капель, собирали их в мелкие струйки и сбрасывали вниз. На земле эти струйки сливались в извилистые ручейки и утекали под высокую мокрую тёмно-серую ночную траву в сторону оврага. По откосу периодически с жестяным звоном стучали капли, занесённые лёгким ветром откуда-то сверху. Брызги яростными фонтанчиками разлетались в разные стороны и на излете доставали даже до моих голых рук на подоконнике.

Остро пахло свежей влагой. Я несколько раз вдохнул полной грудью и голова моя куда-то поплыла. Хорошо всё же, туда-сюда. Небо. Ветер. Дождь. Воздух. Вода…

Я живу в лучшем месте на Земле, здесь есть всё, что нужно, и нет ничего лишнего. Не бывает ни землетрясений, ни извержений вулканов, ни потопов, ни цунами с тайфунами, а последний смерч прошёл почти восемьдесят лет назад. Нет постоянной удушающей жары, как на юге, нет постоянных надоедливых морозов, как на севере, нет постоянной мерзкой сырости, как в тропиках… Здесь дождь и снег идут именно тогда, когда нужно, и три месяца летнего умеренного тепла — это именно столько, сколько нужно, чтобы не надоело, а три месяца несильных зимних морозов — это именно столько, сколько нужно, чтобы в полной мере насладиться снегом и начать скучать по лету. Здесь осень напрочь прочищает мозги убийственной красотой осеннего леса, а весна — вообще лучшее время года. Особенно май. Как сейчас. Я живу в лучшем месте на Земле. Жил. До сегодняшнего дня. А сегодня я улетаю на Марс.

Я прикрыл окно и побрёл назад, к кровати. Лёг, накрылся одеялом, согревая остывшие руки. Вообще одеяло — величайшее изобретение человечества. Ну, может, после обуви и одежды. Вот уже несколько десятков тысяч лет оно надёжно защищает хрупкий организм индивидуума от ужасов и угроз негостеприимной окружающей среды. С этой мыслью я уютно закутался с головой, высунув наружу только нос. Всё, нужно спать. Осталось меньше трёх часов, вставать рано. Утром придёт машина, нужно успеть собраться. Я, собственно, практически всё собрал ещё вчера, с утра останется только попить чаю с двумя-тремя припасёнными бутербродами, да вынести последний мусор. Оставлять его в доме на четыре года как-то нехорошо. Мало ли что из него за это время вырастет. Даже в герметичном кислотоустойчивом мусорном пакете. Да и родители, если зайдут, будет неприятно. Тем более, если Петька кого приведёт. А если и не приведёт… Его дело…

Я постепенно уплывал назад, в сторону сна, и в смурной голове моей мелькали обрывки каких-то картин, звуков, голосов, мыслей и забот, оставшихся от вчерашнего суматошного дня, смешались в кучу кони, люди, какие-то собаки, птицы, за ними — почему-то птеродактили, потом родители, потом Петька с Палычем…

…Вчера Петька с Палычем завалились аж около десяти вечера.

— Привет, отъезжающий, — бодро произнёс Петька сразу же, как только я открыл дверь. — Не кричи, мы сами с Виталием Палычем не надолго, нам с утра завтра на работу рано выходить.

— Да я, собственно, и не кричу, — растерянно ответил я. — Заходите.

— Привет, студент, — протянул мне руку Палыч, перешагнув порог. — Мы в самом деле не надолго.

— Да ладно, — сказал я, здороваясь. — Я, в общем-то, уже и не занят ничем особо. До утра, можно сказать, совершенно свободен.

— Что, уже окончательно готов? — спросил Петька, разуваясь в прихожей. В пакете, поставленном им при этом на пол, что-то явственно звякнуло.

— Я бы даже сказал, бесповоротно. Вон, видишь, рюкзак уже собранный стоит, — согласился я, внимательно приглядываясь к пакету.

— У нас с собой было, — сообщил Петька, перехватив мой взгляд. — Не бойся, он такой большой не из-за этого. Там не только оно, там ещё и еда всякая. Я-то знаю, что у тебя дома постоянно жрать нечего.

— Ну, так я и не жру. В отличие от некоторых, — рассеянно сказал я. — Я питаюсь по мере необходимости и в нужных дозах. А нам не лишку будет, на ночь-то глядя? — кивнул я на пакет. — Сами сказали, что вам с утра на работу. Да и мне тоже вставать рано.

— Не бойся, студент, — убедительно пробасил Палыч, — Там не совсем оно. А что будет трем здоровым мужикам с бутылки хорошего марочного красного сухого?

Тут он посмотрел на нас обоих несколько скептически и уточнил: — Ну, ладно, одному здоровому мужику и двум тощим студентам. Всё равно ничего не будет.

— Не такой уж я и тощий, — возразил я. — И уже почти год как не студент. Это вот Петька, тормоз гидравлический…

— Сам тормоз, — мгновенно откликнулся Петька, подхватывая пакет, — Интеллигент недобитый, туда-сюда. Юноша, обдумывающий в своём институте житьё, в то время как мы, рабочий класс, упорным трудом приближаем общественное удовлетворение успешным решением жилищной проблемы… Стол-то у тебя где, скоростной ты наш?

— Пойдем на кухню, — сказал я, — стол там. И стулья тоже.

Мы прошли на кухню. Палыч сразу же просочился на коронное место за столом в углу кухни, и оттуда одобрительно наблюдал